Специфика преподавания гуманитарных дисциплин в техническом вузе: взгляд опытного педагога
С годами студенты все меньше поддаются дифференциации: запоминаются немногие лучшие, ради которых и стараешься, выкладываешься, а основная серая масса радует мало – она в лучшем случае пополнит ряды стремительно редеющего рабочего класса, в худшем – маргинализируется и неумолимо будет скатываться на самое «дно» жизни, где и проведет остаток дней, ежели не появится на политической арене новый Жириновский, готовый повести за собой эту свору обиженных и недоучившихся люмпен-пролетариев.
Проблема, которая давно является хронической и оттого сразу бросается в глаза уже в работе с первокурсниками, – разрыв между школьными и вузовскими требованиями, точнее, неподготовленность, неадаптированность абитуриентов к новой для себя среде. Первокурсники не торопятся расстаться с «милыми» школярскими привычками, в частности, с наивной уверенностью в том, что с ними по-прежнему будут носиться, как с писаной торбой, уговаривать несговорчивых учителей поставить «тройку», а то и «пятерку» (если речь идет о потенциальных медалистах), идти у них на поводу буквально во всем.
Я ж плачу за институт, или, Зачем мне учиться?
Свою негативную роль, конечно, играет и взимание платы за учебу. Оно дисциплинирует и обязывает только с одной стороны и серьезно развращает с другой. Вот только один характерный случай: после первого организационного занятия с первокурсниками один из студентов с искренним удивлением спросил у преподавателя: «А что, здесь еще нужно учиться?»
Конечно, подготовительные курсы, которых где только нынче нет, частично компенсируют отставание школы от вуза, но они не в силах ликвидировать его полностью, поэтому проходит немало времени, прежде чем вчерашние абитуриенты обретают студенческую психологию. Происходит это, в основном, к старшим курсам.
В поисках нежности и любви…
Едва ли не впервые в собственной практике мне довелось столкнуться с группами, где преобладали юноши. 17-18 лет – возраст активного освоения жизни во всех ее соблазнах и явно возросшего интереса к противоположному полу. Разговоры о духовной сущности любви и платоническом периоде влюбленности и ухаживания здесь «прокатывают» мало – требуется другое. Не раз отмечал, что бунинское «Я к ней вошел в полночный час…» даже на этих прожженных циников и нигилистов действует отрезвляюще и хотя бы частично будит те «добрые чувства», о которых когда-то высказался другой наш классик.
Внешняя брутальность часто маскирует судорожную нежность, которой ребята стесняются. Зажимы и объятия в коридорах, пощипывания и похлопывания за известные места однокурсниц сигнализируют нам вовсе не о распущенности или неумении себя вести (хотя откуда ей взяться – культуре поведения, когда в семье учат одному, в школе – другому, на улице – третьему?!), а о желании любви, стремлении к ней наряду с глубокой закомплексованностью при страхе как-то выдать себя, обнаружить ее.
Да зачем мне вообще ваша культура?
Разумеется, приходилось иметь дело и с отношением к гуманитарным предметам как к ненужному балласту на уровне примитивного вопроса «А зачем нам это надо?» Одни коллеги этот вопрос игнорируют, другие пускаются в длинные, путаные объяснения, которые ничего не объясняют, а лишь запутывают суть вопроса.
О необходимости самообразования сказано не сейчас и не нами – вот только необходимость эта осознается далеко не всеми и не сразу. Тем, кто нацелен на карьеру, на успех, на возвышение над другими, объяснять почти ничего не надо – они как губка впитывают все и уже потом выяснится, что останется в них надолго, что – на несколько минут. Вот только этих «нацеленных», как уже было сказано выше, явное меньшинство, хоть и работать с ними – одно удовольствие.
Общая низкая культура, несомненно, дает о себе знать на всех уровнях общения со студентами, да что там студенты – в масштабе страны! Мы часто судим по себе: раз это знаем мы – должны знать и они, тогда как они еще никому ничего не должны; это поколение, свободное от многого, почти от всего и уж точно напрочь лишенное т.н. «интеллигентских комплексов»: врать плохо, красть нехорошо и т.д.
Пока нечасто, но все-таки оказываются в учебных аудиториях и дети индиго, с которыми нужно особенно держать ухо востро. Словом, личный пример преподавателя значит чрезвычайно много и едва ли это нуждается в каких-то особых доказательствах. Случается, что предмет любят именно из-за преподавателя, благодаря ему. Могут по-прежнему мало что понимать в предмете, но уже тянутся, стараются и заслуживают похвалы хотя бы за это старание, даже если конечный результат – экзаменационная оценка – будет скромным.
До сих пор для меня загадка: как в современной молодежи сочетаются приземленность, прагматизм мышления («А это будет на экзамене?») с неким инфантилизмом, наивной уверенностью, что все им разжуют и положат в рот, надо только все время держать его открытым; что все сделают за них взрослые дяди и тети. Впрочем, дяди и тети откровенно побаиваются как старшеклассников, так и студентов – мало ли что у них на уме, зато денег много…
Когда некогда учиться…
Неоднократно на общих собраниях преподавателей поднимался вопрос о низкой явке студентов на занятия и о причинах этого. Назывались разные причины. Думается, что одной из них стала попытка совмещать несовместимое – работу и учебу. Не знаю ни одного студента, у кого бы такое совмещение было успешным, неизбежно приходится чем-то жертвовать и чаще всего в остатке оказывается именно учеба. Вот почему в собственной практике никогда не требую никаких объяснительных и не выслушиваю извинений за неявку на занятия – причин предостаточно, а если в моих глазах они – неуважительные, то для них – наоборот, ибо у каждого – своя правда.
Про железную логику
Еще один бич нашего времени применительно к студенческой молодежи – неумение мыслить абстрактно, образно. Иначе чем объяснить, что на вопрос преподавателя социологии «что такое мобильный человек?» следует ответ: «человек с мобильным телефоном». Логика железная, убийственная, абсолютно прямолинейная. Или пример из собственной практики: на вопрос о причинах названия «золотой век русской культуры» студентка-заочница совершенно искренне ответила, что стали вручать больше золотых медалей в гимназиях и вузах и столь же искренне недоумевала, почему я отправил ее восвояси.
Где искать причины?
Недорабатывает ли школа, влияет ли семья? Думается, что в гораздо большей степени на неокрепшие умы влияют СМИ, т.н. «желтая пресса», где все выдается за чистую монету и даже извинения за дутые сенсации могут не последовать, а если следуют – мелким шрифтом и не на первой полосе издания.
Отмечаю, что аудитория начинает гораздо внимательнее слушать, когда ты начинаешь актуализировать материал рассказами из личного опыта или об увиденном, услышанном от других. В западной практике преподавания все это считается дурным тоном: от преподавателя ждут сухого изложения материала с минимумом «отсебятины», ибо он пришел в аудиторию помогать студентам овладевать знаниями. У нас – наоборот. Оставлю в стороне вопрос – хорошо это или дурно. Для меня несомненно одно – параграф из учебника студент, конечно, в состоянии прочесть и сам, но разберется ли он в прочитанном сам? Вопрос риторический. Сухая теория, без которой и в ряде гуманитарных наук не обойтись, просто обязывает к ее «оживляжу», а там, глядишь, благодаря ему – будет лучше и крепче усвоена.
Влияние массовой культуры сказывается и на узком понимании студентами творчества, точнее, искусства, ибо творчество – оно от имени Творца, а искусство – от дьявола, поскольку призвано искушать. К великому сожалению, даже на уровне школьных завучей по воспитательной работе эта работа сводится только к проведению дискотек и КВН-ов, которые давно себя исчерпали и изжили, словно и нету никаких других форм.
Такова специфика преподавания гуманитарных предметов в техническом вузе. Разумеется, работать можно и нужно со всеми, вот наличествовало бы только у большинства в аудитории оба умения – слушать и слышать.
Автор – Павел Малофеев